Фото: Марат Муллыев
Читать оригинал на сайте Информационное агентство «Европейско-Азиатские новости»
У Челябинского Государственного драматического «Камерного театра» (именно такое его полное, официальное имя, в обиходе сокращающееся до просто «Камерный») то ли невольно, то ли вполне сознательно сложился настоящий цикл постановок, которые направлены на очень серьезное осмысление нашего прошлого — и далекого, советского, и чуть более позднего, уже российского.
В мае прошлого года сезон завершило «Гнездо глухаря» по пьесе Виктора Розова в постановке Виктории Мещаниновой, в октябре цикл продолжился первой в стране театральной постановкой «Generation P» Виктора Пелевина режиссера Ларисы Александровой. Оба спектакля удались на славу. Теперь же — «Москва — Петушки» Венедикта Ерофеева, которые взялся ставить питерский режиссер Алексей Янковский.
«Москва — Петушки» — это, конечно же, классика. Уже классика. Хоть и была написана, кажется, совсем недавно — каких-то 50 лет назад. Взяться за постановку — вызов: сколько их уже было, в том числе в Челябинске (спектакль «Беги, Веничка, беги» числится в репертуаре театра «Манекен» уже десятка полтора лет).
И Алексей Янковский, и менеджмент театра сильно рисковали. Прежде всего — хронометражем. В программке к спектаклю время действия указано как три часа. На деле — почти четыре часа, разделенных антрактом. Дело даже не в том, что это очень долго и не каждый, даже подготовленный зритель выдержит столько. Энергетика и самого произведения, и спектакля такова, что решительно непонятно, как актеры вообще такой объем материала не просто технически освоили, но и выдали в зал. Надрыв, с криком, с хрипом, словно боксер ударил по печени — с первой секунды, с первого слова Венички, и — по нарастающей, до самых последних секунд, до финальной сцены.
Главного героя сыграл Петр Артемьев. И сделал это блестяще (хотя, казалось бы, ну совсем не похож на запойного советского алкоголика времен раннего Брежнева — на лице здоровый румянец, тело крепкого, в меру упитанного мужика средних лет). Все четыре часа — на разрыв аорты. Монолог за монологом, огромными кусками. И так, что, вспоминая гениальный, разобранный на десятки цитат текст произведения, иногда надо закрывать глаза и просто слушать, внимая каждой интонации. Энергия, уходившая в зал от Артемьева, была столь осязаема, что пару раз в чертогах памяти даже возник Владимир Высоцкий и его монолог Хлопуши.
Под стать Артемьеву были одинаково великолепные и в то же время столь разные Марина Гез, Екатерина Букина, Екатерина Остапенко и Елена Евлаш, сыгравшие всех остальных персонажей и совершенно справедливо и несправедливо одновременно обозначенные в программе как «они».
Что до алкоголя — на сцене, конечно же, пьют не переставая. И слова нехорошие пишут крупными буквами. И матерятся по полной программе. Но все — так естественно и органично, что не замечаешь.
И знаете что — с хронометражем тоже все удачно. Вне сомнений — стоит продержаться все четыре часа, даже если после первого акта уже хочется пригубить того, чего нет в буфете театра (а хочется, очень хочется). Финальная сцена спектакля стоит потраченного времени. Более того — кажется, только тут и вспоминаешь, что речь-то, и в произведении, и в спектакле, вовсе не про приключения и размышления советского алкоголика, а о глубокой трагедии отчаянно одинокого человека. Которых было много при раннем Брежневе и которых вряд ли стало меньше при уже позднем Путине…
Главный режиссер Камерного театра Виктория Мещанинова поставила спектакль по знаменитой советской пьесе.
Камерный театр расскажет зрителям Челябинска историю женщин трех поколений.
Камерный театр поставил музыкальный фарс в стиле итальянского уличного театра
В рамках декады спектаклей выпускников Казанского театрального училища, приуроченной к 100-летию КТУ, в Казань привезли «Мелкого беса»