«И немедленно выпить» В камерном театре премьера — четыре часа поездки «Москва — Петушки»

Алкоголик-интеллектуал — нормальное явление эпохи застоя. Вообще, конечно, не только застоя, но в СССР людям тонкой душевной организации было, говорят, особенно несладко. Венедикт Ерофеев — один из таких талантливых людей, то ли непонятых эпохой, то ли просто слабовольных и оттого сильно пьющих. Он написал знаменитую постмодернистскую поэму в 1969 году, но в полном виде она увидела свет в печати только на 20 лет позже. И сразу стала символом страны, эпохи, советского эскапизма. Алкоголик Веничка, едущий из столицы на станцию Петушки к любовнице и сыну, везущий в чемодане конфеты и орехи, рассуждающий обо всем на свете, ловящий разнообразные галлюцинации и беседующий с ангелами, стал настоящим героем безвременья. Энциклопедия русского пьянства, самоучитель по взбалтыванию коктейлей и сборник философских цитат — все это «Москва–Петушки».

Спектакль «Москва–Петушки» в Камерном театре идет четыре часа с антрактом

Эта поэма в прозе — гарантированный эйфорический приход для филолога. В ее лексических, семантических, стилистических слоях и нюансах можно копаться до бесконечности. Этот текст, текст, ТЕКСТ! Он прекрасен и заборист, как коктейль «Слеза комсомолки». Его давно растащили на цитаты, он по капле впитался в коллективное бессознательное и стал частью фольклора. Но разве это драматургическое произведение? Как перенести на сцену историю о бесконечных приходах, вызванных «Ханаанским бальзамом» и «Сучьим потрохом»?

Отметим, что впервые «Москва–Петушки» в Челябинске поставили еще в начале нулевых в «Манекене», и этот спектакль идет до сих пор. В челябинском Камерном театре за эксперимент взялся питерский режиссер Алексей Янковский. Ранее он уже адаптировал поэму Ерофеева для сценической постановки в Финляндии, и там первоисточник практически полностью сохранили. Для Камерного Янковский решил изменить структуру.

— Театр — это единое место действия. Мы взяли для постановки два акта, практически никак не связанные друг с другом, они играются через антракт, — пояснил режиссер. — По сути, это два отдельных спектакля.

В спектакле «Москва–Петушки» много сцен распития алкоголя

Два отдельных спектакля вместе с антрактом идут четыре часа. Бесконечно долго, как и сам алкотрип крепко забухавшего (а иной формулировки здесь и не применить) Венички. Первая часть — лирико-сатирическая, состоящая в основном из философствований; вторая — более мрачная, в ней герой встречается с возвращающим его к реальности Сфинксом (его сыграла Елена Евлаш). Петр Артемьев, который исполняет главную роль, должен, по справедливости, быть представлен по итогам Года театра к какой-нибудь высокой награде. Потому что одно дело — писать о Веничке, и совсем другое, еще тяжелее — воплотить его высокодуховную, но совершенно бестолковую жизнь на сцене. Огромные куски текста, на последнем надрыве аорты, артист тянет с такой самоотверженностью, что зритель с хорошей эмпатией уже к середине первого акта сам хочет немедленно выпить. «О, самое бессильное и позорное время в жизни моего народа — время от рассвета до открытия магазинов!»

Роль Венички в Камерном театре исполняет Петр Артемьев

Закидывают за воротник на сцене много — и Веничка-Артемьев, и его ангелы-собутыльники в исполнении Марины Гез (она же берет на себя образы всех лирических героинь, включая главную любовь), Екатерины Остапенко и Екатерины Букиной. Мат тоже есть — и из уст героев, и в виде графических начертаний, как того требует буква первоисточника. Именно взглянув в окно электрички через три выведенных на запотевшем стекле буквы, Веничка узнает, что дорогу в Петушки-рай, с вечно цветущим жасмином, он проспал в пьяном угаре. Это слово из трех букв актеры произносят уверенно и громко. В общем, миндальничать со зрителями тут никто не собирается — пошли в Камерный на «Москва–Петушки», не забудьте оставить детей дома.

В постановке Алексея Янковского «Москва–Петушки» получилась не очень мрачной историей

У поэмы довольно печальный финал, но постановщик всячески пытается снять с истории налет трагизма. Герои поют песни про зайцев, пляшут под музыку из фильма «Джентльмены удачи», подробно и изящно разыгрывают сценки из жизни неудачливого бригадира монтажников. Зрители реагируют хорошо, но все же к концу третьего часа спектакля, даже после антракта и буфета, их внимание и терпение начинают иссякать. А жаль — последнюю сцену Петр Артемьев сыграл так, что можно удариться в слезы. Вот только сил на такие эмоции у зала, похоже, уже не осталось.

Главный герой — Веничка — все время общается с ангелами

— В Питере у меня мастерская реабилитации актеров после академических театров, — то ли серьезно, то ли в шутку говорит Алексей Янковский, вероятно, имея ввиду собственный креативный проект АСБ, который существует силами приглашенных артистов на разных площадках. — Вот знаете, есть показывающие пленки, а есть чистящие. Мои спектакли — это чистящая пленка для артистов.

Алексей Янковский считает, что его спектакли — это своеобразная чистящая пленка для артистов

Похоже, что спектаклем в Камерном можно неплохо почистить и зрительный зал. Не все досидели до финала, примерно четверть приглашенных на сдачу ушла раньше. После поклона и аплодисментов, уже возле гардеробной, в толпе слышались обсуждения: мол, неплохо было бы чуть подсократить спектакль. Артисты — молодцы, текст, понятное дело, блеск, но вот четыре часа… Никакой Веничка в недельном подпитии такого не выдержит, не то что на трезвую голову. Впрочем, режиссер же сказал — постановка делится на две части. Кому тяжко — может уйти в антракте, а дочитать поэму уже дома. И вообще, все на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы человек не сумел загордиться. В том числе зритель.