«Мандат»: как десятилетиями запрещенная пьеса появилась на сцене Камерного?

Оригинал статьи читайте на сайте ЧелГид.

Рецензия: Ксения Шумина. Фото: Камерного театра

Режиссер пермского театра «У Моста» Сергей Федотов поставил третий по счету спектакль в Камерном. Пьеса Николая Эрдмана о помещиках времен нэпа, отчаянно пытающихся приспособиться к советской власти, и сегодня смотрится крайне свежо.

Павел Гулячкин, его мать Надежда Петровна и сестра Варя — из помещичьего сословия. На дворе двадцатые годы, советская власть и нэп. Варя хочет замуж за сына видного человека Олимпа Сметанича — Валерьяна, и в приданое за ней просят ни много ни мало, а настоящего родственника-коммуниста. Гулячкину кровь из носу надо стать партийным человеком, и здесь все средства хороши — даже собственноручно выписать себе партийный мандат. А тут еще в семью привозят на хранение сундук с платьем императрицы Александры Федоровны Романовой, и обрядившаяся в него кухарка Настька случайно становится символом возрождения России в глазах тайных противников советской власти. Вдобавок вздорный сосед Иван Иванович, подселенный к Гулячкиным, хочет накапать на всех в милицию — надоели старорежимные, сил нет.

«Мандат», только что вышедший из-под пера, в 1925 году перенес на сцену великий Всеволод Мейерхольд. Спектакль продержался недолго, но шел ярко. После исхода нэпа пьесу запретили вплоть до перестройки. А в 1988 году ее поставил Сергей Федотов, открывая в Перми новый театр — «У Моста». Спустя тридцать лет режиссер повторил этот опыт на сцене Челябинского Камерного театра. Для него это очень важный и личный проект, о чем Федотов рассказал зрителям перед премьерой: «Я не хотел постмодернизма. Это настоящий русский психологический театр».

Совершенно точно, что это настоящий русский репертуарный спектакль — как, впрочем, и предыдущие два, что Федотов сделал в Камерном: «Игроки» и «Красавица из Линэна». Шумный, яркий, местами ошеломительно смешной, хорошо сыгранный. Федотов не поскупился аж на три состава — показать себя есть возможность почти у всех ведущих артистов труппы.

У Эрдмана замечательный язык и стиль — сам Мейерхольд упоминал, что «Мандат» написан «в подлинных традициях Гоголя и Сухово-Кобылина». Это самая настоящая комедия, чистый жанр, и артисты Камерного в полной мере реализуют в спектакле свой комедийный талант. Ну взять хотя бы такой диалог:

• Спасите женщину. Унесите этот сундук.
• Этот сундук? А что в нем такое?
• В нем все, что в России от России осталось.
• Ну, значит, не очень тяжелый.

Основная сложность этой постановки в глазах зрителя — сильная сцепка с предлагаемыми историческими обстоятельствами. Если вы не в курсе, сколько шел нэп и как жили в нашей стране после революции 1917 года, то куча деталей просто ускользнет от понимания. При этом, разумеется, как всякое хорошее драматургическое произведение, «Мандат» предлагает нам вневременную историю: про человека, который упорно хочет перепрыгнуть через себя, и ради этого, по сути, от себя же и отказывается.

Да что там, не только Павел Гулячкин, а каждый персонаж, вплоть до алкаша с гармошкой, старается предстать в ложном образе! И тут неважно, у кого какая цель — выйти ли замуж, возродить Россию или стать коммунистом. Главное — стать другим. Потому что страна стала другой, а ты пока еще прежний. А от этого очень тесно и неудобно жить — кажется, что бытие буквально трещит и осыпается по швам устаревшего костюма. «Но поймите, что мы выживаем», — говорит Варвара музыканту, прося его привести на семейное застолье подставных представителей рабочего класса. «Вижу, что вы выживаете. Нынче очень много лю­дей из ума выживают, потому как старые мозги нового ре­жима не выдерживают», — отвечает он ей.

Разумеется, именно это делает события пьесы и настроение спектакля вполне актуальными. Олимп Сметанич вытаскивает из сундука то, что осталось от России (кухарку в царском платье), и надеется на возрождение многострадальной сермяжной матушки-родины. Но увы, ренессанса не случилось. Чем это отличается от умонастроений тех, кто сегодня грезит о прелестях Союза? Вот именно. Встречаются сегодня ненастоящие люди? Да сколько угодно. Хотя партийный мандат сейчас подделать, наверное, все-таки сложнее.