Читайте оригинал на сайте «Южноуральская панорама»
Автор: Ирина Дурманова Фото: Людмила Ковалёва
А если говорить о творчестве, о профессионализме, о жанровом разбеге спектаклей, об их содержании и формах, о режиссерских экспериментах, о количестве премьер, об эмоциях зрителей, которые зашкаливают, переполняя маленький зал во время спектаклей. Здесь все по-взрослому, как в настоящем, большом драматическом театре. В маленьком театре есть свои плюсы и минусы. Главный плюс — ни один актер не знает, что такое творческий простой. Каждый — на вес золота. Из минусов — иногда такой простой нужен, чтобы выдохнуть, перезагрузиться и набраться сил, но заменить тебя на сцене некем. Наша сегодняшняя героиня часто об этом мечтает, потому что служит театру в полную силу, невероятно талантливо, честно и по-настоящему.
Больше половины жизни
Актриса камерного театра Мария Беляева на днях отметила свой 45-летний юбилей, а за две недели до этого ей присвоили звание заслуженной артистки Челябинской области. Впервые на Южном Урале принято решение о такой форме признания заслуг в театральном искусстве. Она попала в десятку лучших и, можно смело говорить, вошла в историю. В Челябинский камерный театр она пришла в 2000 году, сразу после окончания Екатеринбургского театрального института. Итог – большая половина жизни отдана единственному театру, больше сорока ролей сыграно.
Многие девчонки в детстве мечтают стать актрисами, представляя чаще внешнюю привлекательность профессии — славу, овации, любовь и изысканное общество. У Маши все было совсем не так. Она вообще не вписывается в стандарты. И в детстве такой мечты не было, и сегодня ее мало интересует узнаваемость и почести. Она даже косметикой пользоваться не любит и не умеет. Выбор между «быть или казаться» перед ней никогда не стоит. Она настоящая на сцене и в жизни, она не умеет рисоваться и говорить уместные фразы. Своим режиссером, схожим с ней по духу и восприятию жизни, она считает Викторию Мещанинову, которая является главным режиссером театра и по праву считается его создателем.
Из театра в слезах
— Я с ее полуслова понимаю, что надо делать, — рассказывает Мария Беляева. — Например «Гнездо глухаря» мы репетировали, она мне сказала одно предложение про Искру, и все встало на свои места. И еще очень важно, что она нас всех любит, знает подход к каждому. Я даже по интонациям, по междометиям понимаю, чего она от нас хочет. Труппа же у нас штучная. Она сама нас подбирала, как пазлы складывала. И мы очень благодарны ей за возможность работать с разными режиссерами. Мы знаем ее театр, мы умеем с ней работать. Потом приезжает, к примеру, Лариса Александрова, и мы поем, танцуем, выпуская «Кровавую свадьбу». Приезжает Алексей Янковский, он со своей стилистикой. Мама дорогая! Так и лавируешь, подстраиваешься и перестраиваешься.
— Как можно почувствовать театр, и понять, что это твое дело?
— Я расскажу. Это про детство. Я жила в маленьком городе Березовском в окрестностях Екатеринбурга. Моя крестная мама руководила театральной студией. И я к ней пришла заниматься. Она меня стала возить на спектакли в Екатеринбург. Это был ТЮЗ! Это был Анатолий Праудин! Это была «Каштанка»! И мы с ней выходили из театра зареванные. Как-то это бабахало. Но я тогда даже не представляла, как это — стать актрисой.
Бессознательная история
— Многие в детстве стремятся к сцене?
— У меня такой мечты точно не было. Мама мне говорила: «Ты время на улице спросить не можешь, как ты будешь поступать в театральный институт!?» И мама была в ужасе, когда узнала, что я прошла первый тур. Параллельно я тогда сдавала экзамены на правильный «истфак» в педуниверситет, в который я долго и намеренно готовилась. Сдала на пятерки и практически поступила. А крестная мама сказала: «Давай, попробуем в театральный! Ты же потом будешь себя упрекать, если этого не сделаешь!» И я пошла. Это какая-то бессознательная история. Я для себя не формулировала, хочу или не хочу. Было какое-то «надо», и я пришла на первый тур в длинной юбке и в пиджачке. Такой «истфак»! Думаю: плевать, прочитаю, как в последний раз! Пан или пропал! И я читала на «оторви и брось». Какой-то ураган, как будто это не со мной происходило. Для меня театр, это другой мир, в котором ты делаешь то, что в жизни делать не можешь. Казалось бы, за двадцать четыре года надо привыкнуть. Но для меня ничего не изменилось. Работа всегда связана с тем, что ты должен переломить себя.
— Правда, что сцена одновременно прекрасна и ужасна?
— Правда! Причем, прекрасна одну секунду. Истинные мгновения счастья и вдохновения, легкости и полета, бывают крайне редко.
— И не каждый спектакль?
— Конечно, нет! Это же моя профессия, я делаю так, как надо. А два года назад меня долбанул тяжелейший кризис. Я выхожу на сцену и не вижу зала. Такой ужас наступил! И я не помню, как отыграла спектакль. Ужас наступает, когда ты не спишь до 2 часов ночи, и когда тебя это догоняет. Были такие спектакли, после которых ты дома ложишься и физически встать не можешь. Мои дети это знают. Они уроки сами сделают и портфели соберут. Был период, когда я понимала, что я больше так не могу: одна за одной, не выдыхая, тяжелейшие роли. А так нельзя!
Это твой театр
— А в другом театре я бы вообще не смогла работать, — продолжает Мария. — Мы же маленькие. У каждого очень свое место. Где бы я еще сыграла такой объем и такую амплитуду!? В Екатеринбурге я могла остаться. Но, когда я выпускалась, один из моих педагогов ставил здесь спектакль. И он мне говорит: «Маша, там, в Челябинске есть такой театр, это твой театр. Тебя там не съедят. Я боюсь тебя выпускать на просторы родины». И я приехала, показалась. И Виктория Николаевна сказала: «Я хочу тебя оставить!» И я ни на секунду не пожалела.
— Актеры обычно говорят, что любят ту роль, которую играют сегодня?
— Нет! Это все красивые слова. Все равно есть роли, которые ты любишь больше, чем другие. Для меня дорог спектакль «Мой внук Вениамин», который уже сняли из репертуара. Это такой кусок меня! Мне дорог спектакль «Красавица из Линэна» МакДонаха. Его ставил худрук пермского театра «У моста» Сергей Федотов. Его называют «великий и ужасный». Самое удивительное, я его очень хорошо вспоминаю, хотя на репетициях он кричал так, что театр содрогался. Первую неделю мы были в шоке и не знали, как с этим жить. А потом перестали это слышать, пытаясь уловить суть. В результате вышел шикарнейший спектакль! И все плачут, что его сняли. Сергей Федотов, такой режиссер, который умеет изначально дать такую стартовую точку, запустить какой-то странный, непонятный, бессознательный механизм, что ты десять лет держишь спектакль, и там все живо.
— Однажды в интервью Александр Ширвинд сказал: я не принадлежу к тем актерам, которые маниакально хотят играть. И добавил, что радуется тому, что на даче выросли прекрасные яблоки.
— Я тоже. Я не являюсь актрисой, которая фанатично хочет на сцену. У меня собака бегает — я рада. Морковку посадила и она взошла — я счастлива. Я люблю землю и всегда работаю на ней голыми руками, без перчаток. Иногда говорю: если бы вы видели, какую я вырастила капусту, назад бы в театр меня не позвали! Я хочу жить после театра, а не умереть на сцене. Я не маньяк сцены, но дело свое люблю, и буду служить театру столько, насколько хватит моих сил. Если почувствую, что пора, то уйду. Нельзя выходить пустой на сцену, ты не имеешь на это право.
Челябинский Камерный театр открыл сезон запрещенной советской комедией
Интервью с актрисой к юбилею службы в Камерном
Режиссёр из Санкт-Петербурга Михаил Каргапольцев поставил в Челябинске острохарактерную пьесу о богатстве и бедности.