Версия для слабовидящих
Купить билет Написать Телефон кассы +7 (351) 263-30-35
/

В Челябинске сыграли премьеру про ад под одной крышей

Читать оригинал на сайте 1obl.ru

Автор: Лана Литвер. Фото: Марат Муллыев

В Камерном театре состоялась премьера спектакля «Под одной крышей» по пьесе Людмилы Разумовской в постановке Виктории Мещаниновой.

Что может быть скучнее и предсказуемее, чем история трех поколений женщин, вынужденных сосуществовать в одной квартире? Пьеса написана в 1978 году — во времена, когда не было квартир в аренду, ипотеки, зато была очередь на городской телефон на годы, а покупка телевизора становилась культурным событием.

Здесь в роли матери-одиночки Валентины, страдающей от отсутствия личной жизни, — Татьяна Кучурина.

Зачем нам сейчас этот ветхий бытовой сюжет, когда космические корабли бороздят просторы Вселенной, а у каждой девушки и бабушки есть мобильник? Примерно с такими мыслями шла публика на премьеру в субботу, 29 апреля 2023 года. Кратко изложим сюжет для тех, кто не читал и не смотрел, хотя пьеса растиражирована щедро (в Челябинском театре драмы два года назад с ней дебютировала режиссер Дарья Догадова).

Почему в доме нет мужчин? Потому что бабушка Нина Петровна (Зульфия Акчурина-Дзюба) потеряла мужа на войне, ее дочь Валентина — разведенная мать-одиночка, а внучка Любочка (Дарья Чакина) заканчивает школу и ждет ребенка.

Актриса Виктория Бухарина в роли Валентины.

Бабушка точно знает, как кому следует жить, и на ней весь дом: «Обед не приходит из магазина сам и не варится на плите» — вот ее тяжелый, но благородный удел. Ее дочь Валентина, 38 лет от роду, считает свою жизнь конченой. Она живет на диване в проходной комнате, в минуты вдохновения печатает на машинке что-то философское и играет на маленькой гармонике: нелепая растянутая кофта, что-то пропащее на голове в виде буклей и поиск личного счастья печатью на лице. Самая младшая женщина — Любочка, умница-красавица-вся-надежда, воспитанная старшими женщинами, влюбилась в женатого мужчину и считает себя абсолютно счастливой.

Любочка появляется на сцене в легком белом платье с кружевами — то ли ночной сорочке, то ли свадебном наряде. Мечта каждой девушки в зале.

Если вы будете смотреть спектакль и оглянетесь в зал, то увидите зрителей с удивительно одинаковым выражением лица. И мужчины, и женщины будут тепло улыбаться. С такой улыбкой смотрят на хорошего рассказчика, который вспоминает историю из вашего общего прошлого, и вы с готовностью слушаете: точно-точно! да, именно так все и было!

Вот оно — зеркало в раме с туалетным столиком, на котором пудра и духи «Красная Москва». Вот она — печатная машинка на стопке книг. Зеленый телефон с трубкой на пружинном шнуре. Телевизор, который показывает немую сетку, как во времена, когда каналам не хватало контента. Платяной шкаф, в котором хранится просто все. Советский быт реконструирован с нежностью и знанием (художник-постановщик Ольга Герр, Санкт-Петербург). Странно, правда, что роль дивана играет кровать на колесиках, как в больнице… 

Эти трое заботятся друг о друге с такой неистовой силой, аж искры летят. Все хотят друг другу счастья. Время от времени кто-нибудь напевает себе под нос этот советский хит — «Мы желаем сча-а-астья вам!». Ну а чего еще желают ближним, правда?

Бабушка Нина Петровна омолаживается по старинному советскому рецепту.

Приметы хорошо узнаваемого душного дома:

Конфликты с мамой, самой любимой мамой — чуть ли не первая тема, с которой все дочери разбираются годами до пенсии, повторяют своих мам и поколениями ходят к психотерапевтам, чтобы отделиться. Нина Петровна — воплощение самой добротной в мире мамы, самой скрепной, которая прямолинейно гнет свою линию «я-ж-тебе-добра-желаю-дура!» и, если что не так, тут же хватается за сердце, даже если в руке горячий утюг. У Мещаниновой очень много рассыпано по действию такого сарказма, зал шутки принимает хохоча.

Дом без мужчин — отдельная чувствительная травма каждой из трех. Мужчина здесь присутствует в виде черной шляпы, белой рубашки и ярко-красного галстука. Все эти аксессуары бабушка Нина Петровна в конце концов сложит в мусорный пакет Ozon и выбросит на помойку. 

Любочка наденет мужскую одежду, чтобы сразу обозначить: она выбирает быть с любимым.

И еще. Будет мужской голос погибшего на фронте деда: он оттуда, из своего небытия, будет читать письмо жене — о том, как сильно он хочет вернуться домой. Мы не сразу поймем, зачем тут этот далекий голос.

Отсутствие личного пространства, беззащитность, грубое вмешательство в жизнь Виктория Мещанинова подчеркивает самым отважным образом: героини переодеваются прямо на сцене. Разоблачаются до трусов, не прячась ни за ширму, ни за створку шкафа. А чего скрывать? Цвет трусов?

Это йога в условиях малометражной квартиры.

Несвобода каждой от каждой мучительна, и все трое протестуют. Бабушка берет котомку на колесиках, с какой тетеньки ходили на рынок, и собирается куда угодно, но лучше всего купить маленький домик в деревне. Валентина кидает на пол плед и валит кучей свои шмотки, завязывает узлом, горшок с фикусом под мышкой — ну чисто Натали Портман из «Леона»: я ухожу от вас просто куда глаза глядят. У десятиклассницы Любочки — самый романтический план спасения: она намеревается сбежать с любимым.

Любочку любимые мама и бабушка привязывают к стулу поясом от халата. Как заложницу. И запирают в комнате на ключ. Ну только потому, что как можно ломать свою жизнь в 17 лет? А учиться? И вообще, это же стыд-позор, что скажут в школе! Они желают девочке только добра. А чего же еще могут ей желать мама и бабушка?

Драма каждой женской жизни здесь совсем не в том, что эти трое вынуждены жить под крышей. А в том, что они назначили себя ответственными за счастье ближнего.

Не печалуйся ничем —

Всё вокруг не насовсем.

Всё, что движется, обрящет

Деревянный ящик.

Перемелется в муку,

Затеряется в стогу,

Станет прахом одним махом.

И ку-ку!

Эту песенку-колыбельную белорусской актрисы и певицы Светы Бень (легко нагуглите, если не слышали) поет Валентина, подыгрывая себе на аккордеоне. Текст жуткий, и его отчетливо слышно: актрисы в Камерном прекрасно поют. Валентина начинает наигрывать как что-то успокоительное, будто ребенку перед сном, но из маминой колыбельной песня становится смертельным пророчеством.

Всё проходит,

Всё проходит,

Всё проходит,

Всё пройдет.

Изотрётся в порошок,

Упакуется в мешок,

Белым снегом засыпаясь,

Засыпай скорей, дружок.

Колыбельная в исполнении троих звучит как проклятье-пророчество.

Они поют это втроем — но совсем не убаюкивая, а заклиная. Не шепотом, как баю-бай (хотя мотив именно тот), а криком, как будто маршируют в колонне на параде. От первого исполнения — в зале оторопь. Что? Упакуется в мешок? Деревянный ящик? От второго — осознание глубины этого ада.

Виктория Николаевна Мещанинова перед пресс-показом предупредила, что в спектакле два акта, и второй совершенно не похож на первый. Когда зрители будут обмениваться впечатлениями после финала, главным вопросом будет: «Это что, есть в тексте пьесы? Точно? Это Разумовская так написала?» 

Режиссер театра «Манекен» Игорь Бармасов выразится лучше:

«Так могла сделать только Виктория Николаевна (Мещанинова). Она великий мастер. Пьесу, написанную сорок с лишним лет назад, поставить так, чтобы она звучала, как будто написана сегодня. Про нас, сегодняшних».

Оцените монолог Валентины про телевизор (мы специально нашли оригинальный текст пьесы, чтобы была точная цитата):

«Я бы поставила телевизору памятник. От миллионов и миллионов глазеющих, зевающих и храпящих, проводящих перед ним часы и дни, забывающих о всех человеческих делах, удовольствиях и обязанностях. Когда-нибудь в грядущих веках телевизор станет духовным памятником эпохи».

Валентине здесь принципиально отведена роль самого взрослого — между истериками и падениями в обморок постараться здраво осмыслить непреодолимую домашнюю тиранию, авторы и заложники которой — они все. И в результате размышлений вслух (это же пьеса) она и одновременно с ней зрители приходят к ошеломительному инсайту: под маской заботы и причинения добра происходит насилие.

Вдруг вырвется у Валентины: «Любочка, твоя бабушка — фашистка!» Та охнет, схватится за сердце: «И кого же я убила?» — «Меня! Мою личную жизнь!»

И ничего кроме насилия под этой маской не происходит.

«Я не буду рожать!»

Не печалуйся, не ной.

Каждый болен сам собой.

Каждый трудится, как может,

Свой ведет неравный бой.

Каждый хрупок и раним.

Каждый — Босх Иероним.

Со своим сражайся адом

И не лезь во ад к другим. 

Это второй куплет той же песенки Светы Бень, она еще несколько дней будет стойко звучать в голове.

И это не была бы Разумовская, и это не была бы Мещанинова, если бы бытовая семейная драма не была возведена до экзистенциальной высоты.

Игра в солдатики.

Наглотавшись бабушкиного снотворного (которое, к счастью, оказалось витаминками), Любочка вытащит из коробки наполеоновских солдатиков. Построит их в ряд и станет играть в войну. В это время по черно-белому телевизору, размером с задник, балерины будут танцевать танец маленьких лебедей — но только не под музыку Чайковского, а под детскую песенку про день рождения. И будут точно попадать прыжками в такт.

И Любочка, наигравшись в то, как солдатики убивают друг друга, закричит страшное: «Я НИКОГДА НЕ БУДУ РОЖАТЬ»!

«Если посмотреть на нашу планету со стороны… (Смеется.) Какое-то скопление муравьев, без конца уничтожающих друг друга. Ха-ха-ха… Смешно. Ой, как смешно. Живут на одной планете и до сих пор ходят друг на друга войной. Ну разве не смешно?.. Всё проблемы, всё трагедии, всё страсти! А жизнь-то одна. А земля-то одна. А солнце-то одно. (Пауза. Зло.) Всё власти хотят! Всё богатства! Всё только для себя! И никогда это не кончится. Никогда. Пока не пожрут друг друга в слепой ярости. Злая цивилизация. Злая. Ошибочная. Может быть, где-нибудь на другой планете и не так, не знаю…» — это финальный монолог Валентины. Написанный в 1978 году.

Под разрушительный хит группы «Цветы» «Мы желаем счастья вам», вся в белом — с чалмой из полотенца на голове, замотанная в простыню, — Валентина сядет перед огромным экраном телевизора. И там, по телевизору, будут показывать, как метель, снег, ветер выметают и вымораживают все живое в мире — «Счастья в этом ми-и-ре большом!».

И чей-то намечтанный домик на горе на наших глазах обуглится, как будто сквозь него прошел ядерный след. Станет пустым и мертвым. Превратится в надгробие.

Занавес.

Теперь живите с этим.

Читайте также:

В Челябинске сыграли премьеру про ад под одной крышей

Главный режиссер Камерного театра Виктория Мещанинова поставила спектакль по знаменитой советской пьесе.

Камерный театр расскажет зрителям Челябинска историю женщин трех поколений

Камерный театр расскажет зрителям Челябинска историю женщин трех поколений.

В Челябинске сыграли премьеру по Мольеру «Лекарь поневоле»

Камерный театр поставил музыкальный фарс в стиле итальянского уличного театра

Спектакль о «Загадочной русской душе» и её «мелких бесах»

В рамках декады спектаклей выпускников Казанского театрального училища, приуроченной к 100-летию КТУ, в Казань привезли «Мелкого беса»